Space: сто одна история Сюрреализма - Рим Дик

более опасные. Не было здесь простора к тем, кто задерживался на полях надолго. Шмели любили нападать на червей и съедать их, всяко-разного вида птиц сбрасывались с высоты пытаясь утащить поезда в гнездо. Однако, червь успевал побороть усталость и прыгнуть на десяток сотен метров вперёд. На нём лежал груз ответственности за тех, кого он приручил. Лишь тонкий визг оставался позади от недовольных коршунов и жужжание взбешенных насекомых.

Конечно, несмотря на то, что флуоресцентные глаза помогали передвигаться и ночью, преодолевать более обширные территории, заметить что-то заранее не предоставлялось возможным. Поезд делал остановку и засыпал в каком-нибудь лесу, среди высокой ещё нескошенных великаном-фермером травы. Утром гул и охапка разговоров будила поезд, и он наблюдал, как люди выходили наружу и принимали душ в каплях росы и чистили зубы. О чём только не было разговоров, и о том, как пиявки высасывали кровь у людей и сдавали их в госпитали, чтобы спасать умирающих, а бывало и случаи, когда дискуссии велись и по поводу того, что великаны однажды схватят их или раздавят, как блох.

Без всякого сомнения, этих существ было почти нереально заметить, они прыгали постоянно в неизвестность и были пугливы. Некоторые люди смогли приучить лишь наименьшее их количество из бесчисленной бесконечности, чтобы мигрировать в ещё не опустошенные города. Но, однако же, что было даже ещё более печальнее, чем их не видеть, это потерять блох по глупости, забыв привязать. Блох можно было из-за человеческой рассеянности не видеть с десяток лет, а то и никогда. Такие насекомые были нечастыми гостями на земле, они обитали над ними; в волосах великанов, в шерсти буйволов или в перьях стрижов.

Затем люди собирались, завтракали, приводили себя в порядок и были готовы ехать дальше. Экскурсия протяженностью в жизнь.

Поезд червь трогался с места после сытного переедания, что было больно, но терпимо, и приводил мышцы в движение; поднималась пыль, листья от деревьев разбрасывало по сторонам, грязь с земли, особенно после "мокрой" ночи, подпрыгивала на стволы деревьев, и место ночлега было далеко позади.

Некоторые смышленые люди, от скуки или от чего, любили озвучивать всё то, что происходило за окнами поезда. Так, один из них видел, как сом выходил на берег, скидывал с себя кожу и становился енотом, а в другой раз, человек изумлённо проговаривал, что стрекозы сбрасывают личинки муравьев по полям. Для чего такое понадобилось стрекозам, однако, никто не знал. Затем человек вещал, как в небе появился аллигатор и съел несколько звёзд, что непременно было бы плохо, но это было где-то в другой галактике. Вскоре к хору криков в салоне поезда людей вклинивалась с дюжину чужих, нечеловеческих голосов. В это время поезд-червь проезжал через болото усопших в мучениях.

Вскоре, нагоняя солнце по тропам пустоты, звезда начала убегать сильнее, с невыносимой скоростью. Это продолжалось всего несколько минут, но хватило для того, чтобы наступила ночь, а на небе зажглись далёкие планеты. Ночью особенно было приятно находиться из-за одного явления. Из-под земли вылетали сияющие медузы, переливающиеся в розово-фиолетовые цвета, при этом мигая ядовито-зелёным. Некогда, днём, они были белыми грибами. Явление или чудо, как хотите называть, можно заметить лишь в этой части планеты, сюда мало кто добирается, однако, их свет разносится по всей окрестности.

Вместе с медузами, как вещал человек в салоне поезда, из куколок муравьев начинают вылупляться существа. Да, эти существа никто иные, как муравьи, но не обычные, а самые настоящие гениальные представители своего вида. Они собирают цвета в шкатулки и освещают ими свои дома, придавая умиротворение и уют спящим малышам, при таком свете они вырастают умными и сильными. Такова сила цветов медуз. Затем же, когда луна укатывается вниз по склону, муравьи входят в свои коконы и закрываются, за ними прилетают стрекозы и улетают. Конечно, иногда стрекозы умирают по пути в поля медуз, и тем муравьям, которым не повезло задержаться здесь, не остается другого выбора, как существовать в одиночестве. Таких муравьев поезда жалеют и принимают к себе в брюхо, чтобы и они могли увидеть цвета всего мира, а не только одного единственного.

Муравьи же, стоит заметить, тоже умеют не только разговаривать, но и что-то как-то ещё и мастерить, что мы уже заметили по шкатулке в руках одного из них. Так было положено судьбой, так и стало быть в судьбе муравья, что собирал цвета он для поезда, а не для своих собратьев. Он отпирал щеколду шкатулки и наружу вырывался свет. Внутри всё окрашивалось в радость и покой, люди улыбались, а поезд переставал слишком сильно гнаться за временем и притормаживал, от чего за окном часто открывались неизведанные чудеса и волшебство этого мира.

Среди подсолнухов гуляли люди, такие же, как сидящие в салоне поезда и собирали семечки. Не обычными были семена, а удивительными. Стоило посадить такую семечку в горшок с другим видом растений, к примеру, с косточкой персика, из земли вырастали животные. Их окрас был персиковый, а семена подсолнуха давали разум; в каждом таком находилась уникальная личность. С того быть и учились те звери говорить по книжкам и ходить в школы и университеты, чтобы получить знания и навыки, чтобы стать немаловажной частью общества. Цапли преподавали физику, ласки гимнастику, пантеры здоровый образ жизни, а некоторые открывали своё юридическое агентство, например, филины.

А прямо за полем, далеко за горизонтом, несколько десяток километров позади, в пустыне великаны занимались сумо. Вокруг сидели другие, аплодировали, из-за чего по планете гулял ветер от хлопков, сбрасывая жёлуди с дубов. Жёлуди падали, лопались, и из них выходили крохотные люди, с головой из крышечки, и ногами из плодоножки. Они зевали и устремлялись к дубу, поднимались на дерево, вставали на листики, смотрели вдаль что-то меряя, потом глядели вниз и подняв стебли вверх начинали крутиться, как сверло и прыгали вниз; вонзались в землю и исчезали под ней. Вскоре в этом месте вырастал новый дуб.

Глава 47

Красный бархатный осенний лист летел сквозь измерения в поиске места для жизни. Ни один из его собратьев не верил успеху приключений и падали где-то там, у себя, и сгнивали под ливнями, как последние из своего рода, пока наш герой мчал в неизведанное, чтобы оставить после себя не только след, но и потомство.

Упав на